О гриппе

В ПАСЕ (Парламентская Ассамблея Совета Европы) принято решение о проведении расследования по поводу ложной пандемии.
Для не читающих по-английски по ссылке перевод от  shao_s .

С целью увеличения уровня продаж патентованных лекарств и вакцин фармацевтические компании оказывали давление на учёных и организации, регулирующие сферу здравоохранения. Это делалось для распространение паники в правительствах и принуждения их к тратам дефицитных ресурсов на оплату бесполезной вакцинации. Также эти действия привели к бессмысленному риску здоровьем миллионов людей, подвергнутых не до конца известным побочным эффектам не прошедших надлежащего тестирования вакцин.

О гриппе

В ПАСЕ (Парламентская Ассамблея Совета Европы) принято решение о проведении расследования по поводу ложной пандемии.
Для не читающих по-английски по ссылке перевод от  shao_s .

С целью увеличения уровня продаж патентованных лекарств и вакцин фармацевтические компании оказывали давление на учёных и организации, регулирующие сферу здравоохранения. Это делалось для распространение паники в правительствах и принуждения их к тратам дефицитных ресурсов на оплату бесполезной вакцинации. Также эти действия привели к бессмысленному риску здоровьем миллионов людей, подвергнутых не до конца известным побочным эффектам не прошедших надлежащего тестирования вакцин.

ЖАРКОЕ БАБЫ ФИРЫ

Ни в одном другом районе Киева дворы - вернее, дворики - не играли столь важную роль, как на Подоле. В них не было каменного снобизма печерских дворов, где люди при встрече едва здоровались друг с другом, или панельного равнодушия новостроек, где человеческое общение прижималось лавочками к разрозненным подъездам. Подольские дворики были уютными, шумными, пыльными и бесконечно живыми. Среди них имелись свои аристократы, расположившиеся между Почтовой и Контрактовой (на ту пору Красной) площадью; от Контрактовой площади до Нижнего Вала разместился средний класс коммунальных квартир с туалетом и ванной; а уж за Нижним Валом начинался настояший Подол, непрезентабельный, чумазый и веселый. Здесь не было коммуналок, квартирки были маленькими, а так называемые удобства находились во дворе. Удобства эти с их неистребимой вонью и вечно шмыгающими крысами были до того неудобны, что люди предпочитали делать свои дела в ведро, бегом выносить его в отхожее место и бегом же возвращаться обратно. По-человечески, особенно с точки зрения нынешних времен, это было унизительно, но в то время люди были менее взыскательны, зато более жизнерадостны и простодушны.

В одном из таких обычных двориков на Константиновской улице проживала самая обыкновенная семья с ничем не примечательной фамилией Вайнштейн. Впрочем, старейшая в семействе, Эсфирь Ароновна, которую весь двор звал бабой Фирой, носила фамилию Гольц, о чем напоминала по три раза на дню и категорически просила не путать ее со "всякими Вайнштейнами". В этом проявлялось непреклонное отношение бабы Фиры к зятю Нёме, мужу ее единственной дочери, которого она в минуты нежности называла "наш адиёт", а в остальное время по-разному.

Бог сотворил бабу Фиру худенькой и миниатюрной, наделив ее при этом зычным, как иерихонская труба, голосом и бешенным, как буря в пустыне, напором. Она с удовольствием выслушивала чужое мнение, чтобы в следующую же секунду оставить от собеседника воспоминание о мокром месте. Особую щедрость проявляла она к своему зятю, о котором сообщала всем подряд: "Нёма у нас обойщик по профессии и поц по призванию".
- Мама, - нервным басом пенял ей огромный, но добродушный Нёма, - что вы меня перед людьми позорите?

- Я его позорю! - всплеснув руками, восклицала баба Фира. - Этот человек думает, что его можно еще как-то опозорить! Нёмочка, если б я пошла в райсобес и сказала, кто у меня зять, мне бы тут же дали путевку в санаторий.

- Знаете что, мама, - вздыхал Нёма, - я таки от вас устал. Вы с вашим характером самого Господа Бога в Судный День переспорите.

- Нёма, ты адиёт, - отвечала баба Фира. - Что вдруг Он будет со мной спорить? Он таки, наверное, умней, чем ты.
 

ЖАРКОЕ БАБЫ ФИРЫ

Ни в одном другом районе Киева дворы - вернее, дворики - не играли столь важную роль, как на Подоле. В них не было каменного снобизма печерских дворов, где люди при встрече едва здоровались друг с другом, или панельного равнодушия новостроек, где человеческое общение прижималось лавочками к разрозненным подъездам. Подольские дворики были уютными, шумными, пыльными и бесконечно живыми. Среди них имелись свои аристократы, расположившиеся между Почтовой и Контрактовой (на ту пору Красной) площадью; от Контрактовой площади до Нижнего Вала разместился средний класс коммунальных квартир с туалетом и ванной; а уж за Нижним Валом начинался настояший Подол, непрезентабельный, чумазый и веселый. Здесь не было коммуналок, квартирки были маленькими, а так называемые удобства находились во дворе. Удобства эти с их неистребимой вонью и вечно шмыгающими крысами были до того неудобны, что люди предпочитали делать свои дела в ведро, бегом выносить его в отхожее место и бегом же возвращаться обратно. По-человечески, особенно с точки зрения нынешних времен, это было унизительно, но в то время люди были менее взыскательны, зато более жизнерадостны и простодушны.

В одном из таких обычных двориков на Константиновской улице проживала самая обыкновенная семья с ничем не примечательной фамилией Вайнштейн. Впрочем, старейшая в семействе, Эсфирь Ароновна, которую весь двор звал бабой Фирой, носила фамилию Гольц, о чем напоминала по три раза на дню и категорически просила не путать ее со "всякими Вайнштейнами". В этом проявлялось непреклонное отношение бабы Фиры к зятю Нёме, мужу ее единственной дочери, которого она в минуты нежности называла "наш адиёт", а в остальное время по-разному.

Бог сотворил бабу Фиру худенькой и миниатюрной, наделив ее при этом зычным, как иерихонская труба, голосом и бешенным, как буря в пустыне, напором. Она с удовольствием выслушивала чужое мнение, чтобы в следующую же секунду оставить от собеседника воспоминание о мокром месте. Особую щедрость проявляла она к своему зятю, о котором сообщала всем подряд: "Нёма у нас обойщик по профессии и поц по призванию".
- Мама, - нервным басом пенял ей огромный, но добродушный Нёма, - что вы меня перед людьми позорите?

- Я его позорю! - всплеснув руками, восклицала баба Фира. - Этот человек думает, что его можно еще как-то опозорить! Нёмочка, если б я пошла в райсобес и сказала, кто у меня зять, мне бы тут же дали путевку в санаторий.

- Знаете что, мама, - вздыхал Нёма, - я таки от вас устал. Вы с вашим характером самого Господа Бога в Судный День переспорите.

- Нёма, ты адиёт, - отвечала баба Фира. - Что вдруг Он будет со мной спорить? Он таки, наверное, умней, чем ты.